Тернии автора "Хмеля"
Подобных изданий в нашем крае еще не было, героями этой уникальной книги являются такие известные люди, как писатели А. Черкасов и Н. Устинович, музыкант А. Шварцбург и профессор В. Косованов, директор завода "Красмаш" А. Субботин и сын Троцкого Сергей Седов, жена Колчака А. Книпер-Тимирева и многие другие.
Автор книги, Коминт Флегонтович Попов, 35 лет трудился в газете "Красноярский рабочий", печатался во многих краевых и центральных газетах и журналах, выпустил сборник рассказов и фельетонов "Государственный поцелуй". Книга "Виновным себя не признал" написана на основе личного знакомства с рядом ее героев, переписки с их родственниками, работы в архивах.
Предлагаем вашему вниманию одну из глав этой книги, посвященную судьбе писателя Алексея Черкасова, широко известного своими романами "Хмель", "Черный тополь", "Конь рыжий".
* * *
С Алексеем Тимофеевичем Черкасовым я познакомился в конце 50-х годов, когда работал заведующим отделом культуры в газете "Красноярский рабочий". Значения нашего знакомства преувеличивать не стану - чаи с ним не гонял, в гости не захаживал, чего не было, того не было. Тем не менее отношения у нас сохранялись вполне дружеские и теплые. Мы обменивались впечатлениями о литературе, помню, я хвалил его повесть "Лика", встречались мы и на писательских собраниях.
Надо сказать, что по натуре своей Алексей Тимофеевич был человеком чрезвычайно импульсивным и взрывчатым, говорил весьма категорично и очень эмоционально, а посему врагов у него было предостаточно. Как сейчас вижу, на одном из отчетно-выборных собраний красноярской писательской организации вскочил со стула и давай крушить одного из своих вечных недругов, Михаила Глозуса:
- Ну что ты написал, скажи на милость? Роман "В огне"? Да какой же это роман? Его правильнее назвать не "В огне", а "В дерьме"! Прежде чем за перо хвататься, надо научиться писать!
О своей личной жизни, а тем более невзгодах, преследовавших его на протяжении многих десятилетий, Алексей Тимофеевич распространяться не любил. Лишь в общих чертах, понаслышке, мы знали, что он подвергался репрессиям, сидел в тюрьме, строил какой-то канал. Подробности мне стали известны много позже. Я узнал их в основном от вдовы писателя Полины Дмитриевны Москвитиной. Приведу ее рассказ со значительными сокращениями, выделив лишь главное.
- В молодые годы Алеша, как он признавался, был крайне несдержан на язык. И это всегда навлекало на него массу неприятностей. Вот и во время приезда в Москву ему дали заполнить какую-то анкету, стали интересоваться его происхождением, а он сразу на дыбы: "Какое это может иметь значение?!" - "Имеет". - "А если я - генеральский сын?"
Родословная - это первое, на чем "попался" молодой агроном из Сибири. Вот о чем сообщает сам писатель в автобиографии: "Дед мой, Зиновий Андреевич Черкасов, на воспитании которого я находился в раннем детстве, был человеком образованным, книжником в некотором роде. По его рассказам, он происходил из ссыльных каторжан. Будто бы дед его, а мой пра-прадед, Константин Петрович, был участником восстания декабристов, затем был сослан на вечное поселение в Сибирь..."
- Тот первый арест, - продолжает Полина Дмитриевна, -завершился для Алексея высылкой из Москвы. А вот во второй раз его арестовали уже здесь, в Сибири. И упрятали надолго. За что, спрашиваете? Во-первых, за стихи. Совершенно наивные, незрелые юношеские стихи. Что-то вроде этого:
Дарданеллы,
Из моря в море проплываем кораблем,
Стонет ветер в мокрых реях,
Может, завтра все умрем.
"Ах, Дарданеллы! - сказали ему. - Значит, ты -турецкий шпион". И было еще во-вторых. Это - фраза: "Какой же черт угораздил меня родиться при этом проклятом сталинском режиме!" Эту фразу следователи вычитали из рукописи нового романа и, разумеется, вцепились в нее мертвой хваткой. Как ни доказывал Алексей, что она принадлежит не ему, а одному из героев романа, все было напрасно.
Последовала камера. Изнурительные допросы. С содроганием рассказывал Алексей, как однажды у него на руках умер его сокамерник польский еврей Гудаковский. На допросах ему отбили легкие. Кашляя, Гудаковский выхаркивал кроваво-красное месиво прямо на грудь своего товарища по несчастью. Перед смертью успел прохрипеть: "Подписывай все, иначе убьют".
Ну убить не убили, но зубов во рту Алексей потом не досчитался многих. Потом без малого три года кайлил на строительстве канала Москва - Волга, так красочно воспетого в песнях. Лагеря, тюрьмы, изоляторы, бесконечные издевательства так подкосили Черкасова, что он, и без того худой, стал походить на тень.
Конечно, душа его ожесточилась до предела.
Да и как не ожесточиться, думал я, вглядываясь во взволнованное лицо Полины Дмитриевны, если в кровавую мясорубку попала тогда вся семья Черкасовых. Отца, коммуниста, одного из организаторов коммуны "Соха и молот" в Курагинском районе, расстреляли в 1938 году. Добрались и до младшего брата Алексея - Николая. Тоже, как сына "врага народа", упрятали в лагерь, где и оборвалась его молодая жизнь.
Но послушаем Полину Дмитриевну дальше.
- В годы Великой Отечественной войны попал Алексей Тимофеевич вновь в Москву. Его крепко поддержали тогда, как в моральном, так и в материальном смысле, А. Фадеев и К. Симонов, особенно последний. Фадеев выдал ему писательское удостоверение с наказом - поехать в Красноярск и помочь в создании местной писательской организации. Приехал. А здесь - снова донос, гнусные измышления о том, что он вовсе не писатель Черкасов, а какой-то проходимец, выдающий себя за такового. Дело дошло до того, что Алексея Тимофеевича упрятали в психбольницу...
Сама Полина Дмитриевна - уроженка Красноярска. В те годы она работала военным цензором, переводчиком. Знакомство с Черкасовым вначале было заочным - через нее проходила переписка многих людей, в том числе и его письма к матери. Из них она узнала про его нелегкую судьбу, узнала, что его беспардонно - "шизофреник!" -выставили из редакции газеты "Советская Хакасия". И вот когда уже здесь, в Красноярске, засунули в "психушку", и она отправилась к нему на свидание, то увидела вполне здорового, красивого молодого человека и поставила перед собой цель: вызволить его оттуда во что бы то ни стало!
Вспыхнувшее чувство любви и сострадания к невинно страдающему человеку потребовало многих жертв: родные от нее отвернулись, с работы ее выгнали. И все же любовь выстояла. Они поженились.
Но судьба вновь и вновь испытывала их союз на прочность. Однажды, уже после войны, Черкасов поехал в Новосибирск, чтобы сдать рукопись новой книги "Сторона сибирская" в журнал "Сибирские огни". И опять его насильно отправили в психиатрическую больницу. Какой-то милиционер, движимый чувством сострадания, прислал Полине Дмитриевне записку от мужа, в которой он извещал ее о месте своего пребывания.
"Ехать к нему немедленно!" - была ее первая мысль. Но на кого и где оставить трехлетнего Алешу? По закону подлости семью Черкасовых, которая тогда занимала одну из комнатушек в гостинице, выбросили без всяких разговоров на улицу: пришел какой-то мужчина с ордером на эту комнату, выданным горисполкомом. Спасибо доброму дяде Степану, не то швейцару, не то истопнику - приютил под лестницей, сделал деревянную перегородку. И артисты драмтеатра, проживавшие в той же гостинице, жалели несчастных, картошкой подкармливали и все возмущались - как это можно молодую мать с малым дитем в мороз на улицу выбрасывать?
Короче говоря, встретились они, когда А. Черкасова уже выпустили из больницы, под этой самой лестницей...
Прошли годы... О творчестве А. Черкасова много написано. Некоторые исследователи его творчества утверждают, что многие факты его биографии, особенно рассказанные самим писателем и П. Д. Москвитиной, вызывают сомнение, так как не подтверждены документально. "Белых пятен" в биографии писателя, действительно, немало. Быть может, со временем они исчезнут совсем, и мы узнаем о Черкасове полную правду.
...В 1969 году семья Черкасовых уехала в Крым. В 1972 году, летом, я в последний раз встретился с Алексеем Тимофеевичем, когда он забежал в редакцию "Красноярского рабочего". Остановились, поговорили накоротке о том о сем. Его внешний вид поразил меня: худ до неузнаваемости, кожа да кости, лишь огромные глаза по-прежнему светились лихорадочным блеском.
А в апреле следующего, 1973 года из Симферополя пришла горькая весть: Алексея Тимофеевича Черкасова, большого и самобытного сибирского писателя, не стало...